Читаем без скачивания Реликт (том 1) [Книги 1–3] - Василий Головачев

— Диего… — прошептал Грехов, борясь с рыданием. — Святослава… нет…

— Диего Вирт ушел в Город, — отозвался голос Молчанова. — За вами… так он сказал… Безумству храбрых поем мы песню… Герои… Гибнем, как мухи в паутине… К чему?.. А потом нас начинают спасать серые призраки…

Но Грехов уже не слушал Молчанова. Он смотрел на Город. Ждал. Он знал, что, если Диего не вернется через час, два, он пойдет за ним точно так же…

Над Городом вставало алое сияние, перечеркнутое черным дымным столбом. Странную белую метель гнал ветер из Города, пока Грехов не понял, что это летят паутины.

— Надо найти убежище, — пробормотал Молчанов. — Здесь стоять небезопасно…

— Тогда Диего нас может не найти, — ответил безжизненным голосом Габриэль и вдруг почувствовал, что над ним смыкается тьма. Как сквозь толстый слой ваты донесся чей-то знакомый голос:

— Габриэль!

— Диего, — прошептал Грехов. — Вернулся!..

Часть третья

ПОСВЯЩЕНИЕ В ИСТИНУ

Габриэль

На Земле

Молочно-белая со светящимися прожилками стена бесшумно раскололась и выпустила двоих в голубоватых халатах: высокого мужчину с властным лицом и полную женщину с виноватым выражением глаз.

— Что? — глухо спросил Диего Вирт, делая шаг из ниши.

Мужчина окинул его цепким взглядом, узнал, кивнул и прошел мимо. Женщина приостановилась.

— У него афазия… психологический шок. Это не опасно, но лечиться нужно долго. Земля, голубое небо, голубые озера… Или чарианский санаторий.

— На Чаре он уже был… после катастрофы. Больше года…

— Мария, — окликнул из-за поворота старший врач.

Женщина ободряюще улыбнулась и ушла.

— Так, — пробормотал Диего. Поймал себя на том, что повторяет слова и жесты Сташевского, и помрачнел. Сташевского нет. Ему не нужна уже никакая медицина — ни земная, ни чарианская… Барельеф на стене Героев… Стереопортрет в УАСС… и память… И память…

Стена медцентра раздвинулась вновь, и оттуда вышла Полина Серебрянникова, бледная и тихая. Они встретились глазами, и Вирт невольно сделал шаг навстречу.

— Что ты, Полин?

Полина покачала головой.

— Не надо, Диего. Я просто устала. Спасибо… за Габриэля. За то, что он жив.

Диего Вирт слегка нахмурился, взял Полину за локоть. «Узнать, что Габриэль жив, — подумал он, — после того, как целый год была уверенной в его гибели… и потом едва не потерять снова… Не слишком ли много для одного человека?»

— Диего Вирт, вас просят зайти на командный пункт, — сказал вдруг из ниши женский голос. — Диего Вирт, вас просят зайти на КП.

Он скользнул взглядом по белой стене, скрывающей за собой зал и аппаратуру медицинского комплекса, и повел Полину к эскалатору.

В центральной диспетчерской командного пункта его ждали Банглин, Кротас и универсалисты.

— Грехова надо на Землю, — сказал Диего, рассматривая браслет видеосвязи на руке. — У него шок…

— Трансгал «Солнце» уходит к Земле завтра, в семь часов, — сказал Кротас. — Грехова отправят с ним.

Диего Вирт поднял глаза на председателя Комиссии по контактам.

— И Серебрянникову, конечно, — добавил Банглин, поняв безмолвный его вопрос. — Прошу вас, Диего, расскажите о… гм, спасении Грехова еще раз. Ситуация, скажем прямо, неправдоподобная…

Вирт встретил взгляд Кротаса и вдруг почувствовал робость, как на экзамене. Эти суровые люди, прошедшие огромную жизненную школу, закованные в броню своих обязанностей, знали цену решений и имели право не только просить, но и приказывать, хотя, наверное, были так же уязвимы, как и все остальные. Однако жизнь и работа после неудач, катастроф и жертв для них не кончалась.

— У меня этот факт не вызывает сомнений. Грехова принес из Города серый призрак. Я в это время снова пошел в Город, думал, вдруг пригодится моя помощь… Молчанова я оставил с роботом-охранителем… Успел пройти, наверное, с полкилометра, когда увидел летящего призрака… Вернулся. Вот, пожалуй, и все…

— А что делал призрак потом?

— Улетел к Городу. А спасательный модуль нашел нас только через пять часов.

— Любопытно, — тихо сказал Сергиенко, переглядываясь с Квециньским. — Это не первый случай такого рода. Паутины нападают, охраняя Города, а серые призраки спасают людей. Почему?

— Может, кое-что нам пояснит сам Грехов, — сказал Банглин, — когда поправится. А, вообще, с таким положением дел мириться нельзя. Надо подключить все крупнейшие лаборатории проблем контакта, физические институты, объявить широкое обсуждение возникших затруднений среди специалистов…

— Лишь бы не признаваться в поражении, — дернув щекой, сказал Кротас.

— Не слишком ли дорого мы платим ради познания?

— Я пойду? — сказал Диего Вирт, чувствуя себя лишним.

— Да-да, пожалуйста.

В зале после его ухода некоторое время длилось молчание. Потом Сергиенко исподлобья взглянул на зло прищурившегося Кротаса и усмехнулся.

— А ты, Нат, ты лично способен признаться в своем бессилии перед этой планетой? Перед теми, кто бросил нам этот странный вызов? Можешь ответить?

— Я-то? — переспросил Кротас. — Я-то способен, я на многое способен… Вы посылаете людей на разведку нового, неизведанного, но не считаетесь виновными, если они встречаются с опасностью и гибнут. Спасатели же, ассы, не имеют права погибать там, где ждут их помощи. И если они все же гибнут, то виноват я. Виноват в том, что не предусмотрел, не смог предусмотреть всего, посылая их в спасательный рейд…

— Утрируешь, Нат, — Банглин поморщился. — Разве мы ищем виноватых? Существуют какие-то методы разрешения тех противоречий, которые мы испытываем с изучением цивилизации Тартара. Просто мы не нашли этих методов, поэтому так велик риск в познании, как ты говоришь, нового, неизведанного. Неужели отступим?

— Предположим, нет. Но какой ценой? Снова жизни товарищей?

Холодный огонь сверкнул в глазах Банглина, но говорить он ничего не стал. Слева от них сработали системы обзора, и с высоты пяти тысяч километров открылся вид на ровный белесый сфероид Тартара.

Диего Вирт стоял на смотровой площадке станции приема трансгалактических кораблей и смотрел на яркую желтую звезду в правой полусфере площадки. Это было Солнце. Он не один раз возвращался из дальних полетов, видел десятки других светил, более могучих, яростных, и наоборот, багровых и тихих, как потухающий костер, но Солнце волновало его по-иному, смотреть на него было приятно и радостно, потому что Солнце — это уже Земля, это запахи и тепло родного дома.